Ульяновск
– Здорово, Мурат! – кажется, это мне.
– Марат.
– Я буду звать тебя Марик, – произносит мужик лет сорока в потрепанном пальто. Кто пустил его в наш офис?
– Давай нет.
– Давай! Марик, мы едем в командировку в Ульяновск. Завтра в семь сорок стартуем с автовокзала. Билеты и командировочные здесь, – протягивает конверт, поворачивается спиной.
– Погоди. Ты кто вообще?
– Серега. Серега я.
– Иии?
– Ты же обучением занимаешься, так? А я с завтрашнего дня за развитие сети отвечаю. Серега, – протягивает мне руку. Жму. Уходит.
Проверяю почту. Письмо с согласованием командировки в Ульяновск и описанием цели. Что-то про обучение продажам в местном филиале. Ладно.
Я работаю в маленькой лизинговой компании, основанной сыном большого татарского чиновника. Занимаюсь обучением персонала. Ключевым поставщиком клиентов для нас была сеть автосалонов, основанная сыном другого татарского чиновника. Моя работа долгое время сводилась к тому, чтобы объяснять вчерашним птушникам, почему не надо посылать клиентов без денег и кидать клиентов с деньгами.
Недавно чиновники не поделили кусок земли под жилую застройку и их протеже перестали сотрудничать. Мы разом лишились входящего потока. Владелец быстро сообразил, что нужно расширяться и уходить в ближайшие города. Видимо, появление Сереги и открытие филиала в Ульяновске – первый шаг.
Встретились в половине восьмого на казанском автовокзале. Несмотря на затянувшуюся июльскую духоту, на улице свежо. Покурили, погрузились в «газельку». Зашумели кондиционеры, захрапели челноки, заиграло «авторадио», заговорил Серега.
– Лизинг – золотая жила! – его понесло с первых секунд. – Рынки растут, все хотят авто. Нормальный бизнес хочет нормальные авто, базарные хачи хотят нормальные авто, депутаты хотят, фгупы хотят. А тут что? А тут мы. Мы продадим. Есть наличка на «рейнджик»? Так давай пятьдесят первый взнос и на год – сэкономишь на уплате НДС. Нет денег, только стартовал? Минимальный аванс и на три года, отдадим «солярис», езди, зарабатывай, плати. Двенадцатый год вокруг. Денег тьма!
В какой-то момент я понял, что он говорит в воздух. Как заводная игрушка, как маленький поезд – просто ездит по кругу пока завод не закончится. Отвернулся к окну. Можно подремать.
В Ульяновске я впервые. Пятиэтажный советский город. Местами по-питерски желтоватый, чаще – просто серый. Мы въехали в квартиру на улице Марата. «Я выбирал» - довольно сообщил Серега.
Мне тяжело называть его Серегой. Я младше лет на пятнадцать, гигантская разница в профессиональном, жизненном опыте. Единственное, что выдает в Аносине Сергее Константиновиче настоящего Серегу – абсолютное пренебрежение к своему внешнему виду. Только серые рубашки и нечищеные коричневые ботинки с развязанными шнурками. Потрепанное старое пальто. Двубортное. Стыдливо прикрывающие залысины жидкие волосы, почти зеленые зубы и нестриженные ногти. Мятый кожаный портфель и красные «мальборо».
Он носил два обручальных кольца, потому что был дважды женат. На одной женщине. Планировал сделать ей предложение в третий раз. Выкуривал сигарету одной затяжкой. Серега будто вышел из рассказов Джека Лондона о покорителях Аляски. Этакий Смок Белью, который выживает как умеет и плюет на лживую социальную гигиену.
В течение пары дней мы возились с открытием офиса. Серега решал вопросы с арендой, техникой, контролирующими органами. Я подбирал персонал, вводил в должность, составлял инструкции. Предварительно нанятый руководитель офиса носил нам чай и водил на экскурсии по Ульяновску. Бесполезный мужик военной закалки, нулевой в плане ведения бизнеса, но нужный для локальных связей.
Вечерами мы смотрели политические дебаты. Жириновский против Дыховичного, Веллер против всех. Интеллигентное унижение против глупого поливания говном. Серега рассказывал байки, хвалился прошлыми успехами, врал, врал. Возможно, я слишком недоверчив. Возможно, Серега, правда, был на вершине Эльбруса, управлял мелким иркутским банком и дрессировал крокодила. Возможно, просто хорошо продал себя нашему полупьяному шефу и продолжает вязать странные легенды о своей жизни.
Ближе к ночи третьего дня выбрались на прогулку. Захватили пива, сигарет.
– Оу, смотри какие курочки! – Серега остановился и показал пальцем на трех выпивающих девиц у автобусной остановки.
– Им сильно за тридцать.
– А мне под сорок. Эти – самый сок. Ничему учить не надо, – кажется, он воодушевлен.
– И?
– Пойдем!
– Я пас.
– Заебал! Нам нужно немного отвлечься, развлечься. Пива возьмем, девчонок, погуляем!
– Не. Я домой. Удачи.
Вяло побрел назад, оглядываясь. Серега смело двинулся к ржущим бабам с пластиком пива. Главное, чтобы домой не повел.
…
Меня разбудил противный громкий смех. Открываю глаза – вокруг толпа людей. Нет, показалось, всего четверо. Серега и еще три тела. Мужских. Начинаю жалеть, что отказался от «курочек».
– О, Мурик проснулся! Мурииик, наконец-то! Давай пить! Налейте пацану пива, ну! – воскликнул Серега.
Я неохотно встал, поздоровался с каждым, не запомнил имен, но заметил, что высокий короткостриженый ведет себя как старший – протягивает руку, не поднимаясь с кресла. Двое остальных выглядят одинаково – прически-горшки на голове, черные спортивные костюмы, широкая челюсть и костлявые кулаки. На столе четыре «титьки» пива. Двадцать литров.
– Обама – пидор, – заявил высокий. Неожиданное начало.
– А где вы… ааа… откуда Серегу знаете? – спрашиваю.
– С игрового клуба. Мелочь кидали на прогнозы погоды. Серега чето поднял и пива всем поставил, – сказал один из одинаковых.
– Так я и говорю, нихуя не легко с черным было. И с женой йобаря не будет. Хиларидаст. Надо республиканским забрать выборы. Я за Ромни.
– Он русских не любит! – вмешался Серега.
– А кто их любит? Я тоже русских не люблю.
– Ты же Игорь.
– Да и хуле… Налей, синий, – обратился он к одному из одинаковых.
«Синий» – это прозвище или состояние? Он налил каждому, смачно выпил из баллона. Я тоже выпил. Сонливость прошла и я отчетливо понял, что все вокруг пьяны. Поднялся, добрел до куртки, тихо переложил кошелек в карман трико.
– Отвечаю, надо их ебнуть! Пока не они.
– Ага, и прилетит так, что не встанем.
– Откуда прилетит, если ебнем?
– От арабов.
– Им не похуй?
– Саудиты со штатами, Катар с сильными, турки нас тоже не любят.
Удивительно, но чем глубже в провинцию, тем больше людей имеет строгое мнение о балансе геополитических сил, ядерной войне и перспективах русской попсы на Евровидении. Притом, что Ульяновск точно будет в конце списка натовских мишеней.
…
Проснулся от спазма в предплечье. Отлежал, наверное. В комнате только Серега. Тихо спит, упершись лбом в стоящую на столе пустую бутылку. Акробат.
Прохожу по квартире. Следов посторонних нет. Не нахожу куртку. Спиздили… Патриоты. Надо умыться, разбудить этого алкоголика и валить домой.
– Серега. Серега! – трясу его за плечи.
– Ааа. А?! – захлебываясь слюной промямлил Серега.
– У меня куртка пропала.
– А у меня телефон.
– Откуда знаешь?
– Да видел, – буднично произнес Серега. Проснулся.
– И ничего не сделал?
– Я не мог. Пил. Они встали, один надел твою куртку, другой взял со стола мой телефон, попрощались и ушли.
– Мудак ты, Серега.
– Ага. Прости… Марат. Заработаю. И куплю тебе плащ. Как мой.
Черт меня дернул взять с собой куртку в июле.
Собрал вещи и пошел пешком до офиса. Начался летний дождь. Вечером в Казань.
Волжск
Выходные в Казани проходили однообразно. Я рано просыпался, варил кофе и выкуривал несколько сигарет, садился за руль. Спальный район, в котором я жил, мог предложить несколько дешевых сетевых пиццерий и шаурму на автобусных остановках. Центр города был намного богаче местами общепита и напоминал о сытой жизни в Москве. Я любил заглядывать в маленький ресторанчик на углу Чернышевского и Кремлевской – там готовили отличный борщ на завтрак.
Непривычно длинная пробка на Ершова. Докурил сигарету, щелкнул по окурку, попал в лобовое параллельного авто. Бычок аккуратно скатился на дворник и начал ядовито тлеть. Окно автомобиля опустилось, я увидел озлобленное и безумно красивое лицо. Растерялся.
– Хуле творишь? – закричало лицо.
– Не ори, уберу, – вышел, выбросил окурок, наклонился к окну.
– Спасибо, – сухо отвечает. Поток автомобилей вяло тронулся, она стоит.
– Кофе давай?
– Нет.
– Чаю?
– Нет.
– Водки? – громко спрашиваю под шум сигналящих нам авто.
– Только в электричке.
– Поехали в Волжск на выходные.
– Это жопа.
– Туда ходят лучшие электрички.
– Всегда мечтала там побывать, – наконец улыбается.
– Напиши свой номер, – протягиваю телефон, что-то набирает, скрывая экран ладонью.
– Пока, романтик, – закрыла окно и вдавила педаль.
Взволнованно сажусь за руль, трогаюсь, слышу много матов из проезжающих мимо машин. В телефоне открыто окно смс и набран текст: «птц, вокз, вечером, см расп». Чудачка.
Я спокойно дождался пятницы, потому что слабо верил в то, что она действительно придет. Приехал к шести. Ровно в восемь увидел ее у касс. Она была в потертых джинсах и кожанке, с рюкзаком. Длинные черные волосы стелились по плечам, тонкие губы не накрашены, как и выразительные кошачьи глаза. Узкое гладкое лицо не позволяет даже примерно определить возраст.
– Алия, – кокетливо протягивает ладонь.
– Марат, – аккуратно то ли пожимаю, то ли глажу.
– Едем в жопу, значит?
– Абсолютно. У нас лучшие билеты на последние ряды, бутылка водки, закуска и пара фильмов.
– Ехать всего сорок минут.
– Черт, надо было брать две бутылки, – хватаю ее за руку и веду на платформу.
В вагоне мрачно, туалетно. Несколько нелепых алкашей, много бабушек.
Ребенком я часто ездил на дачу в электричке. Мне нравилось смотреть как незнакомые люди разговаривают друг с другом о погоде, помидорах и Ельцине. Нравился запах рассады и газет. Березки за окном и клубы табачного дыма в тамбуре. Так электричка осталась в памяти как важный символ беспечного детства.
– Что там, в Волжске? – перебила мои мысли Алия.
– Например, старая пиццерия, где готовят на дровяной печи.
– Беляши готовят? – она очень красиво улыбается.
– Нууу вдруг там старый повар-итальянец, который нахаляву кормит пинцеттами местных пьяниц?
– Значит, нас не покормят нахаляву…
– Тогда я тебя покормлю, – достаю бутылку и пластиковые стаканчики.
Ехали молча, смотрели в окно, попивали водочку – она с апельсиновым соком, я закусывал яблоками. Иногда заглядывались друг на друга. Курили в тамбуре. Почитали брошенную газету, съели по бутерброду с сыром.
В Волжске одна приличная гостиница. При заселении нам выдали чайник, пульт от телевизора и ключ от коридорного туалета. Номер был сырым, необжитым, с некрасивыми обоями и полопавшимся паркетом. Вызвали такси и доехали до ресторана «Дон Кихот». Рюмка водки за шестьдесят рублей, борщ за восемьдесят. Это в лучшем месте города.
– Глупый городишко, – скучающе произнесла Алия.
– Да ладно. Тихо-спокойно. Поедим и погуляем.
– Тихо-спокойно можно состариться и помереть. Я думала, что ты развлечешь меня. Что будет весело. Мы даже не пьяны. Электричка отстой, гостиница отстой. Все отстой, – некрасиво поморщилась.
– Потерпи, девочка, – сжимаю ее руку. – Не капризничай. Официант, водки!
Поев и выпив, пошли в сторону отеля. Алия повеселела. Картинно шаталась, громко смеялась. Прокатил ее на качелях, поцеловал у неработающего фонтана, часто замирал на месте и любовался.
В гостинице пусто, дверь закрыта, ключ висит на видном месте. Конечно, никаких камер в коридорах, никакого персонала. Можно отдохнуть прямо по-русски, прямо шумно. От этой вольности становится немного скучно.
– А сейчас мы будем трахаться? – с картинной наивностью спросила Алия.
– Нет-нет. Трахаться буду я, а ты будешь смотреть своими кошачьими глазами, – потянулся к ней.
--
Нас разбудил стук в дверь. Горничная принесла яблок и сказала, что нам надо набираться сил.
Собрали рюкзаки, выбрались в город. Пиццерией оказалась маленькая рюмочная, в которой действительно была дровяная печь. Готовили на ней редко, наверное, пару раз в год. В восемь-девять утра начинали собираться разные бедолаги, заказывать по стаканчику, закусывать конфетками, громко ржать и неловко трогать продавщицу. Алкоголя не хотелось, кофе подавали только растворимый, а чай – пакетированный. Взяли сока с выпечкой и немного прогулялись. На фоне архитектурной бедности пейзажа взгляд падал на нелепые мелочи. У здания горадминистрации стоит серебристый бюст Ленина и такого же цвета «мазда тройка». Лучший продуктовый магазин называется «Лучший продуктовый магазин». По улицам ездят «дпсники» с мегафоном и вежливым матом просят пешеходов не ходить по проезжей части.
Милый скучный город. Пора возвращаться. Идем к автовокзалу.
– А чем ты занимаешься? – спросила она, убив прикольную романтику неведения.
– Обучением персонала. В лизинговой компании.
– Лизинг? Это какая-то финансовая ебня?
– Ебня, да... Платят неплохо, командировок много.
– Баб, бухла насыпают.
– Не без этого, – соврал я.
– Пожалуйста, никогда не приезжай ко мне после командировок, – кажется, искренне попросила она.
– Хорошо.
Мы прыгнули в «газельку» до Казани.
– А ты? – чуть погодя спрашиваю в ответ.
– Что?
– Какой ебней занимаешься ты?
– Аа. Так, – отмахивается. – Русский язык преподаю иностранцам. В скайпе. Иногда подрабатываю для души. Последний раз в такси. Месяц.
– Девчонка в такси? Казанские мужики катались бесплатно целый месяц, – язвительно ухмыляюсь.
– Целый месяц казанские мужики дарили мне цветы и звали замуж.
– А ты что?
– А я в жопе, как видишь, – полушутя ответила Алия, укрылась моей рукой и заснула.
Снова казанский автовокзал. Немного неловко, потому что нужно прощаться. Или провожать до дома. Не понимаю точно, чего именно хочу.
– Прогуляемся? – удачно предложила Алия.
– А-то, – бодро ответил. – Давай до Кремля. Сегодня пасмурно, народу мало.
Мы шли по узким старым улочкам, минуя Центральный рынок, ЦУМ. Поели самсы с компотом в халяльной забегаловке, купили Алие яркий татарский платок на базаре, прокатились две остановки на трамвае. Алия открывалась – меньше защиты, меньше шуток для смены тем.
Я узнал, что ей двадцать четыре, что в Казани она одна, а родители живут в Нижнекамске. Братьев и сестер нет, снимает квартиру на окраине города, потому что работает только удаленно. Мечтает о большом путешествии, не любит рутину, не качает задницу и пьет раз в полгода. Еще реже ходит на свидания.
– Как же ты так попалась? – я наигранно удивлялся.
– Как мышь, – с улыбкой отвечала Алия.
– Нее. Я ненавижу кошек.
– А ведешь себя именно так. Типа такой загадочный.
– Возможно.
– Да правда. И знаешь это. Интриган хуев, – она почти обижалась на этот диалог-игру.
В момент мне показалось, что я должен добавить немного рефлексии, немного правды, выговориться. Зачем? Потому что выговорилась она?
– Может быть. Это не специально, – начал, оправдываясь. – Я просто немного разъебан. Четыре или почти пять лет назад уехал в Москву и не планировал возвращаться. Мне не нравится Казань. Душно.
– А чего вернулся?
– Поломался. Неудачная попытка работать на себя. Набрал долгов, перестал тянуть съемную хату. Запил. Решил: ну нахуй! Поеду домой, тут родители, дача летом. Все как-то понятнее.
– Стало понятнее?
– Нет. Все кажется временным. Работа временная, хожу как на срочную службу. Люди. Даже друзья детства – все, ну, будто завтра пройдет. Как будто передышка, перетерпеть, здоровье поправить. Даже квартиру только на полгода снял.
– Марат, – Алия остановилась. Сейчас пустит сопли про «я тоже временная». – Давай я буду для тебя временной, сколько понадобится.
– А я для тебя? – не удержался, дурак.
– А это уже тебе решать, – резко поцеловала и убежала в метро.
Я медленно побрел к автобусной остановке. Нужно погладиться, выспаться. Завтра снова на чертову работу.
Казань
Артур – мой старый друг, одноклассник. Человек широкой души и поспешной инициативы. В школе торговал женской косметикой, контрамарками в кино и спиртом на дискотеках. Никогда не уезжал из ночных клубов в одиночку. Артур не закончил универ, пытался купить диплом у племянника завкафедры, но того ушли на пенсию за месяц до защиты. Позднее работал коллектором, продавал кредиты, ипотеку и форекс. Наконец, решил заняться предпринимательством.
– Меня бесит зарабатывать для кого-то. А мне гроши! Хочу миллионы. Я знаю, что могу дохуя вынимать! Буду покупать франшизу. Давай? – насел он при встрече.
– Прости, нет. Не знаю. Меня пока устраивает текущая работа. Какую франшизу? – все же спросил.
– Стану кредитным брокером, – Артур уверенно ответил. – Есть контора в Красноярске. Пацаны нормально зарабатывают. Франшиза стоит пятьсот тысяч плюс роялти пять процентов с оборота ежемесячно. Это понты. Ну офис надо снять, ремонт сделать. Все равно дешево. Я посчитал – в Казани можно собирать до миллиона чистой в квартал, – на этой фразе Артур выпил стопку водки и угрожающе быстро налил вторую.
– А чего делать-то будешь?
– Все просто. Люди хотят брать кредиты, хотят дешевые ставки, быстро хотят. А заполнять заявки в десятке банков впадлу. Поэтому они идут к брокеру, заполняют всего одно заявление, дальше брокер сам подбирает выгодное предложение и оставляет себе до десяти процентов размера кредита.
– До?
– Ну да. Если там автокредит – это процент-полтора, например.
– А десять когда?
– Когда клиент – татарин из деревни, плохо говорит по-русски и не смотрит в условия договора, – Артур засмеялся.
Позже я поискал информацию об этой конторе. «Финанс оупен сервисез». По виду дешевый развод. Сайт из бедовых нулевых. Минимум информации о выданных лицензиях и вообще каких-то подтверждений надежности. Потенциал у франшизы сомнительный. Есть «сравни.ру», локальные сайты с кредитными ставками, много действующих брокеров. Кому и зачем в Казани еще один? Посоветовал другу на меня не рассчитывать и самому не дергаться.
Через месяц Артур снова набрал. Встретились. Он успел купить франшизу, разориться, продать ее и наступить в новое авантюрное дерьмо.
В день подписания франшизного договора к порогу арендованного офиса подъехала поносного цвета «Ауди а шесть». С разбитыми передними фарами, снесенными зеркалами заднего вида и крашенными крыльями. Из авто выбрались два парня – Женя и Денчик. Первый был рыжим субтильным модником в розовом поло и кожаных «лакост» на гигантских ступнях. Ден – угрюмым амбалом под два метра. Женя спросил у Артура про бабки. Тот сразу достал толстый конверт с пятитысячными. Парни выдали Артуру кожаную папку, в которой оказалась кипа бумаг непонятного назначения, три флэшки (две оказались пустыми) и одностраничный договор на использование торговой марки «Финанс Оупен Сервисез». Сели в авто и уехали. Артур простоял на крыльце полчас